***Я уже минут пять торчал перед зеркалом в туалете, старательно изучая отражение.
И, как под разными углами голографической открытки, изменялось мое лицо.
Белая пленка кожи с лезвийным разрезом для мертвенных губ и черные глаза, обозначенные краями впадин глазниц. Это я...
Я выдохнул в зеркало, закрыл глаза, досчитал до пяти и открыл.
Из зазеркалья на меня внимательно смотрел худой, очень смуглый молодой человек с грустными карими глазами, коричневыми в беловатых липких прядках волосами, по которым на коротко стриженые виски и скулы ручьями стекала вода. Это я…
Я видел себя двуликим незнакомцем, и чувство идентичности ни с одним образом не было… На земле существовал только один Джон Аллердайс – и этот рыжеволосый весельчак в конопушках и синими глазами, жил со своей сестрой и шкодливым двортерьером Чаппиком в пригороде Нью-Йорка в собственном двухэтажном доме, увитым раскидистым диким виноградом. Всё остальное – зеркальная иллюзия.
В раковину фонтанировала мутная водопроводная вода. Я видел кристальные брызги, слышал журчание ручья и мне до рези в глотке хотелось пить, коснуться ледяных струй, нырнуть с головой в ревущий бурный водопад, и сохранить его сырую морозность на многие часы… Но практика доказывала тщетность попыток сбить температуру: даже получасовое погружение в ванную со льдом не сбивала жар. А ведь я не Айсмен, моя норма, как и у людей, 36,6. Я остудил ладони и приложил к воспаленным щекам. Но тонкая кожа моментально впитала желанную прохладу, иссушив ее до мучительных 37,6. Месяц назад было 37,4. Я хмуро выключил воду, и, с постным выражением лица показав зеркалу язык, поторопился убраться из туалета...
читать дальше
Сколь либо значительных дел я для себя не отыскал, и подумал наведаться в столовую, чтобы там уж вдоволь наесться чем-нибудь сладеньким, и с наполненным желудком осчастливлено завалиться спать до утра. Идеальный способ закончить незадавшийся день – искусственно его сократить!
Любимого печенья в шоколадной глазури с запеченными внутри кислыми вишенками не было, поэтому я взял пакетик с горячими пончиками в сахарной пудре, пакет клюквенного сока и упитанный круассан с хрустящей рассыпчатой корочкой, дополненный пикантной мясной начинкой с черным молотым перцем. Магма и Бум-Бум следующие в очереди истекли слюнями и ядом, высчитывая сколько недель им осталось сидеть на «зеленой» диете. Сказать наверняка, когда именно на меня навалился жор, трудно, подробности меня не интересовали. Я питался часто и много, но, на мой взгляд, адекватно: не так, чтобы начать поиски могилы от анорексии, и не так, чтобы с трудом втискиваться в дверь столовой – а раз так, можно еще слямзить вкуснятинки. С чавкающим звуком, брызгая слюной и промясорупленной начинкой, я издевательски доел круассан на глазах у сладкой парочки, для убийственного эффекта благородно рыгнув и белозубо улыбнувшись, после чего с чистой совестью отправился к лифту. Ходить по этажам с полным брюхом вредно!..
Прижимая пакетик к груди, я ткнул локтем в кнопку пятого этажа. Пончики испускали ароматный теплый пар. Я мечтательно потянул носом, когда вместе с закрывающими дверьми в лифт влетела Джин. Я презрительно сплюнул.
Она извинилась, не глядя на меня, встала спиной, и нажала на последний этаж.
Я тоскливо вздохнул и отодвинулся к задней стенке лифта. Нам с ней на одном поле будет тесно. Тетка со странностями: нудная правдолюбка, любящая километры препятствий и мораль. Она просто обожает читать ее всем подряд, и всюду выискивать оригинальные проблемы, чтобы окрестить их фатальными и месяцами ходить грозовой тучей в предчувствии конца света. Такая позиция «старушки» Джин вызывала у меня рвотный рефлекс. Любая проблема временна и решаема.
Джин стояла прямо, стараясь не горбиться, руки прятала в карманах брюк, но плечи вздрагивали. Опять личный катаклизм!..
Я съел пончик, слизывая с пальцев пудру.
Ей до сумасшествия ближе, чем мне… И почему никто не представляет себе спятившую Джин, ее-то сила не чета моей! Каковы ее возможности, если уровень секретности вокруг замороченной телепатки таков, что полная информация по ней доступна лишь Ксавьеру?.. Вот она мечется между Циклопом и Росомахой, ходит сомнамбулой по институту с не сложившийся личной жизнью, лечит хроническую головную боль, винит навязчивые голоса в голове, и при этом помогает расчищать, к примеру, завалы, приподнимая машины, и забывает их опустить обратно, оставив висеть в воздухе, другие отпуская раньше, чем из-под них успевают выбраться спасатели со спасенными… Меня за такую «рассеянность» на костре, как злостного ведьмака, сожгли бы с первобытной радостью – с ней же нянчатся, жалеют, успокаивают. И сидит она, полоумная, на антидепрессантах и седативных, горюет о судьбе мира и своей собственной… А я… Когда я думаю о ее будущем, сразу становлюсь гребаным пессимистом…
Ни черта не понятно! Либо все одномоментно ополоумели, либо зародившийся подвох, оказался мне не по силам…
Я заглотил очередной пончик, не заметив, как наготове выдавливал масло из другого. Пакет с клюквенным соком лежал на полу лифта.
И она еще при делах!.. Скажите, можно ли доверять участие в управлении столь серьезной организацией нестабильной на голову тетке?! Да лучше дать потренироваться четырехлетнему ребенку в управлении ядерными реакторами страны!..
Пончик встал поперек горла. Я смотрел в спину Джин, вдруг поймав себя на воинственной мысли, что страстно мечтаю испепелить ее, и насрать читает ли она мои мысли или до сих пор руководствуется кодексом приличий…
Лифт звякнул на этаже. Я вздрогнул, поняв, что уронил сок, охнул и присел на корточки, стараясь ухватить его масляными пальцами. Двери открылись, из них задумчиво выплыла призрачная Джин, направляясь прямо по коридору.
- Подержи дверь!!! ЭЙ!!!
Закричал я, махнув пакетом.
Лифт опять тренькнул. Двери плавно закрылись перед моим носом.
- Какого хрена?!!
Я бросил мстительный взгляд на панель с номерами этажей, и растерянно понял, что лифт, миновав пятый, сразу приехал на последний этаж. Зато теперь лифт медленно полз вниз на изначально заданный.
Фу ты! Я отмахнулся пакетом и уселся на пол.
Нет, конец света будет с задумчивым лицом Джин…
Тьфу!..
Моя комната – просто египетская пирамида. Она не такая огромная, зато такая же неразгаданная. Или бермудский треугольник. Загадочности не меньше. Это великий склад, засекреченное нагромождение нужных и ненужных вещей, которые я купил или мне подарили. Все они попрятаны в шкафу, тумбочках и втиснуты в книжные полки вместо книг, так что, если забыть их расположение, можно получить сотрясение мозга – у Китти мозга нет, поэтому она заработала себе только синяк. Я жил здесь около года, но не мог привыкнуть к выделенной мне комнате, считая себя приезжим в общаге…
Войдя в комнату, я последовательно раскидал вещи: оставил ботинки в прихожей, ветровку бросил мимо вешалки, футболку на спинку стула уже в комнате. С зеркала шкафа смотрели разноцветные листки записочек невыполненными делами. Я отхлебнул из пакета. Содрать бы всю эту муть! Лень. Я зевнул и плюхнулся спиной на кровать, распластавшись на ней крестом. Пакетик с пончиками я держал крепко. Сверху горел плоский купол люстры с надписью черным маркером «С добрым утром, гавнюк!». Писал Бобби… С момента приезда в школу, я не видел ни его, ни Китти. Сознательно ли они скрывались или мне везло – без разницы. На этот вопрос пусть отвечает Бобби, и я полагал, что уже ответил, начав сторониться. Почему? Элементарно – страх. Бобби так и не сумел его побороть. Как дружба от недружбы близко живет!..
Но факты штука упрямая, а факт пока один - кроме Бобби у меня не было друзей… По мне так лучше не свыкаться, чем расставаться… Только в одиночестве жить не получается – человеческая природа, простите, оттого и ночами на сердце становилось горче полыни… Хоть волком вой!..
Я невольно припомнил разговор в «Аурелии». Да, Бобби трус, а я лжец. Под дулом пистолета я бы еще повыкобенивался прежде, чем поговорить с профессором. Для меня подобный шаг – роспись в собственной слабости. Во-вторых, Джин яркий пример того, как поступит со мной профессор, начни я демонстрировать свою несостоятельность – сказать проще – глюки!.. Затаскают по врачам-диагностам, пропишут какую-нибудь дрянь, тормозящую работу мозгов, запишут на тренинги по управлению гневом, зачитают многосуточную лекцию о пользе самоконтроля, поставят на особый учет, если не в отдельный карцер, и будут следить, как за подопытной крысой… Знаю я все их ходы. Думаю, что и Джин не верит в их «помощь». Я не владею телепатией, зато страх я чую подобно собаке. Не адреналиновую панику, а сумерки безнадеги. Потеря смысла жизни и спутанность мыслей приведут к потере веры в свои силы, а там и до общего обесценивания рукой подать…
Я вполз на подушку, маленькую стащив с кресла и пристроив ее на животе, а сверху положил маслянистый пакетик с чуть теплыми пончиками.
Это муравьиная работа по удержанию треснувшей дамбы, за пределами которой бунтовала переполненная река. Можно продолжать бетонировать и молить богов, но она всё равно прорвется…
Есть расхотелось. Я кинул пакет на тумбочку и лег на бок, вынув из кармана джинсов потертую “Zippo” из белого металла с выпуклой гравировкой единичного всполоха огня… Кремень почти отработал своё…
Но что будет, когда дамба рухнет? Что будет со мной?..
Я омрачено подцепил ногтем большого пальца крышку, с легкостью рефлекторного движения, откидывая назад. Это колесо, что кнопка атомного реактора, отполированная до блеска, привычна и опасна…
А кто мы, прославленные и проклятые мутанты: оружие или носители оружия, заключенного в сверхспособностях? Если оружие, то мир обречен, потому, что, как бомбе без надобности знать когда и скольких она лишит жизни… Если носители оружия, то мы можем направить его в избранную цель, использовать по собственному усмотрению – отвечать за него, контролировать его…
Палец надавил на резьбу колеса, но оно не провернулось - я воздержался от импульса высечь огонь.
Однако, надолго ли хватит этого «воздержания»?.. Атом тоже предназначался для мирных целей, но атомная бомба стерла с лица земли миллионы в Хиросиме и Нагасаки… Пуля, выпущенная из ствола, не возвратится в исходную точку по людскому приказу. Сила большей опасности защищена от глупостей, но защищена техникой - не силой благородства или святой доброты, случайно выпустившей ее…
Возбуждение росло, и мысль почувствовать жгучее пламя в руках становилась навязчивой…
Если предположить, что многое зависит от человека, управляющего оружием: «плохого» или «хорошего» дяди, то как не выстрелить из какой-нибудь двустволки, когда палец примотан скотчем к спусковому крючку? Можно ли всю жизнь ходить с заряженным оружием, чуть сдавливая курок, и не произвести ни единого выстрела?! Так есть ли разница между злом и добром? Есть ли у такого оружия хозяин?..
Я убрал палец от подогретого колеса зажигалки, опустил колпачок и швырнул ее подальше от соблазнов под кровать.
Тупик. Стройная логика дробилась в пыль, когда я смотрел на себя в зеркале, когда я видел глаза Джин с будущим, что меня неизменно ожидает. Разные люди с непохожим выбором дорог судьбы, и единый итог?..
Осталось намылить веревку, да повеситься, или сигануть прямиком в Штормовский фонтанчик перед гостеприимными дверьми Ксавьерской школы!.. Аппетитный блинчик получается!.. С мясом…
«Живем не на радость, и пришибить некому» - я усмехнулся. Знали раньше толк в поговорках…
Привстал на локтях, лицом вниз, уныло помотав головой, проверяя насколько она отяжелела от траурной ахинеи. Пончики двинулись из желудка к пищеводу. И, вздорно сбросив с кровати все подушки, быстро и резко перекатился на живот, с усталостью обретшего кусочек личного рая, я почувствовал мягкость теплого покрывала и холодок на правой щеке ненагретого участка под подушкой.
Договорился я! Додумался! А не рановато ли я начал по себе похороны справлять? Рановато, рановато…
Из окна через всю комнату тянулись солнечные лучи, клубящиеся в частицах поднятой пыли. Лучи солнца, словно струны ирландской арфы, и я переключился на обратный отсчет с сотни перед сном. Моя гордость – я концентрировался на цифрах, воспламеняя в голове, и считывал, сжигая их, пока не засыпал где-нибудь на подходе к четвертому десятку. Бобби уверял, что это ни фига не помогает, вызывая бессонницу вместо сна. Тем не менее, такая способность скоординировано блокировать лишнюю информацию, вызывала уважение у Логана, и дополнительным пунктиком льстило мне. И правда, не в состоянии вылечиться – выпей «Колдрекс», создай временное ощущения здоровья, и вернись на прежние позиции, когда появятся новые мысли о вариантах решения старой проблемы…