Мне важно казаться, а не быть. Просто быть мне не интересно. Внутри себя нет ничего хорошего.
"Шут" 1988 года, классика жанра, просто "маст хэв" для прочтения или просмотра хотя бы. Книга для меня будет тяжеловата - личное. Сама такое проповедовала раньше, но фильм, действительно, выше всех похвал. Я не знаю показывают ли его, показывали ли вообще (в отличие от него "курьера" часто демонстрируют по ящику), но, черт дери, это продуманная псевдо-японская философия жесткого самодовольного подростка, считающего себя вправе судить людей, вскрывать их проблемы, бить наотмашь по больным точкам без всякого зазрения совести якобы для пользы (увидеть вскрытую проблему=решить ее=саморазвиваться), но по факту он хочет покрасоваться "мускулами", продемонстрировать свой доминирующий интеллект и власть над теми, кто ниже его. Ясно дело парень не такой закоренелый циник, каким хочет показаться, увы, быть жестоким проще, чем быть "душа нараспашку" и терпеть боль, заживлять раны, покрываться рубцами и жить дальше, всё еще веря людям, продолжая расти и самосовершенствоваться через страдания. Если будет доступен фильмец, посмотрите - поучительный, вполне интеллектуальный и жизненный.
Фильм и книга, кажется, абсолютно разные. Либо в фильме так донесено до зрителя специфично, либо нам представлено два вида шутов. С изначально разнополюсными исходниками.
Книжный шут – в процессе своего развития ожесточившийся, но добрый правдоруб, имеющий обратную связь со своим носителем - Валей - остро чувствующим несправедливость, сопереживающим людям, верящим в их светлое начало.
А второй, киношный вариант шута, диаметрально противоположный – он деструктивен в своей основе. Он самолюбиво эгоистичен и заносчиво самоуверен, вся философия ему под стать: она создана для того, чтобы подчеркнуть его исключительность, это жестокий наглец с сердцем камня, любящий подобные манипулятивные игры с людьми, чтобы ощутить свою ценность и правоту во всем. Лишь для «галочки» такой Шут оправдывает свои действия благими целями, перстом всевидящего указывает на несовершенства и слабости простых смертных, убеждая себя, что дает почву для самосознания и последующего исправления. Для второго варианта не будет глубокого самоанализа, не будет катарсиса через боль, не будет слома старого и выстраивания с нуля новой системы мировоззрений, возможно лишь ее коррекция и улучшение. Столкновение с Учителем сбила некоторую спесь, заставило пошатнуться, отшагнуть и от внезапного удара растерянно выронить шутовскую маску, но это все временное, быстро проходящее. Это поглощение личности Вали Шутом.
Фильм и книга, кажется, абсолютно разные. Либо в фильме так донесено до зрителя специфично, либо нам представлено два вида шутов. С изначально разнополюсными исходниками.
Книжный шут – в процессе своего развития ожесточившийся, но добрый правдоруб, имеющий обратную связь со своим носителем - Валей - остро чувствующим несправедливость, сопереживающим людям, верящим в их светлое начало.
А второй, киношный вариант шута, диаметрально противоположный – он деструктивен в своей основе. Он самолюбиво эгоистичен и заносчиво самоуверен, вся философия ему под стать: она создана для того, чтобы подчеркнуть его исключительность, это жестокий наглец с сердцем камня, любящий подобные манипулятивные игры с людьми, чтобы ощутить свою ценность и правоту во всем. Лишь для «галочки» такой Шут оправдывает свои действия благими целями, перстом всевидящего указывает на несовершенства и слабости простых смертных, убеждая себя, что дает почву для самосознания и последующего исправления. Для второго варианта не будет глубокого самоанализа, не будет катарсиса через боль, не будет слома старого и выстраивания с нуля новой системы мировоззрений, возможно лишь ее коррекция и улучшение. Столкновение с Учителем сбила некоторую спесь, заставило пошатнуться, отшагнуть и от внезапного удара растерянно выронить шутовскую маску, но это все временное, быстро проходящее. Это поглощение личности Вали Шутом.